Брусков Валерий - Подкидыш
В.Брусков
Подкидыш
Калашников определенно злоупотреблял дезинфекцией. Все сроки
стандартного цикла уже прошли, а он, похоже, и не собирался покидать
камеру. Колли занимался своими делами, и периодически подходил к пульту
контроля, дожидаясь, когда Сергею надоест нюхать эту гадость.
- Серж! - наконец не выдержал Колли. - Ты стал токсикоманом?
Калашников помалкивал, словно наслаждаясь мерзостью, которой была
насквозь пропитана камера. Колли пожалел о том, что в камере отсутствует
видеоаппаратура. Он слышал только пыхтение и невнятное бормотание.
- Серж, - заволновался он. - Ты в порядке?
- Уже нет, - буркнул Калашников. - И ты скоро свихнешься. Вместе с
остальными. - Он опять забубнил что-то сюсюкающее.
- Это уже интересно, - сказал Колли. - Серж, прости за назойливость,
но, может, тебе требуется врач?
- Требуется, - проворчал Калашников. - Педиатр.
- У тебя что, началась вторая молодость? Или детство?
- Да, - серьезно сказал Калашников. - Грудное.
Колли почесал затылок, не понимая. Весельчак Серж вел себя как-то
странно. Чувство юмора ему похоже изменило.
- Серж. - Колли все же пытался прояснить обстановку. - Ты там случайно
кровожорку на лету не глотал?
- Я - нет, - проворчал Калашников. - Но кто-то здесь точно объелся
белены.
Колли пожал плечами. Тьма неясности так и не рассеялась.
- Открывай! - скомандовал Калашников. - Только не падай в обморок.
- Ото! - воскликнул Колли. - Даже так?
- И не только, - загадочно произнес Сергей.
Дверь камеры отъехала в сторону и на ее пороге возник огромный
Калашников в покрытом зелеными потеками защитном костюме; почему-то без
респиратора и с небольшим свертком, который он бережно прижимал к своей
необъятной груди. В облике Сергея было нечто такое, что заставило Колли
испугаться и восхититься одновременно.
- Во! - наконец сказал он, поднимая вверх большой палец. - Смотришься!
Мадонна с младенцем!
- Я так и думал, - на полном серьезе пробасил Калашников, не принимая
вызова, и затопал своими грязными сапожищами к топчану. Нагнувшись, он
принялся что-то делать, бурча себе под нос. Колли подошел ближе, стремясь
удовлетворить распалившееся любопытство.
Неожиданно Сергей резко выпрямился и сделал шаг назад, чуть не затоптав
любопытного химика. И тут Колли увидел такое, от чего забыл о вспыхнувшем
в нем яростном желании отчитать за неосторожность этого двуногого мамонта.
На топчане, замотанный в обрывок защитной прорезиненной материи, лежал
младенец. Живой. Крохотный... Колли давно не видел таких малышей, а этому
было не больше одного-двух дней. Его сморщенное личико отражало
безмятежность сна, в котором кроха еще не мог ничего видеть.
Колли подошел к топчану и машинально потрогал розовый лобик. Лобик был
влажный и горячий, хотя на планете стояла зима.
- Вот... - Произнес за спиной Калашников.
- Что, вот? - не понял Колли. - Ты его что, родил?.. Сам?.. От кого?
- От святого духа! Что делать будем?
Колли резко повернулся. Калашников держал в руках респиратор, который,
очевидно, только что снял с ребенка.
- Что делать? - Колли обернулся к малышу, совсем недавно пришедшему в
этот мир, но спавшему с выражением старого скептика, уже знавшего, что он
ни на что не годен. - Что делать? Для начала хотя бы объясни, где ты
выкопал это чадо?
- Вот именно, выкопал, - сказал Калашников, освобождаясь от
спецкостюма. - В сугробе. Прямо под дверью.
- Подкидыш, - догадался Колли.
- Ага! - громыхнул Калашников, отбрасывая липкое снаряжение. -
Трехголовая мимикрода пр