Булатникова Дарья - Пороги Рая, Двери Ада
Дарья БУЛАТНИКОВА
ПОРОГИ РАЯ, ДВЕРИ АДА
Анонс
В этой истории переплелись трагическое и смешное. В общем, сплошная
эклектика!
Пороги рая, двери ада,
Пути к спасенью...
Олег Ладыженский
В последнее время мои сны были наполнены тягостной и непонятной
многозначительностью.
Обычные повседневности в долгих, почти лишенных действия, ночных
грезах приобретали странный и тревожный смысл. Причем, значение увиденного
было доступно некоторому пониманию только во сне.
Пробуждение всегда оставляло щемящее чувство забытого откровения,
неудовлетворенность тем, что наполнявшее густой воздух сна прозрение
испарялось с поверхности сознания стремительно, как капли летнего дождя с
теплого асфальта. Только большим внутренним усилием удавалось сохранить в
себе ночные ощущения, донести их до той минуты, когда можно позволить себе
поразмышлять над ними в относительном одиночестве.
Но обычно эфемерные волны растворялись в утренних делах, и оставалась
только легкая досада на свое несовершенство, на неумение и в жизни находить
в простых вещах поистине космические истины. Таким даром обладают, пожалуй,
только японские поэты, умеющие в жухлом листе или облаке увидеть смысл
прихода человека в этот мир.
Сегодня, например, мне снилась капель. Не торжествующе-звонкая,
апрельская, а осенняя, когда при потеплении после первых морозов обреченно
стаивает на крыше снежок, барабаня грязными каплями по жестяному
подоконнику. Капли летят вниз, впиваясь в съежившуюся белую шубку, еще
вчера радовавшую глаз и душу - наконец-то пришла зима! И эти черные
проточины в обреченном снегу похожи сразу и на следы от пуль, и на ужасный
рот старухи, наполовину лишенный зубов. Ничего больше - только осенняя
капель, но сумрачное ощущение безнадежности оставалось со мной долго, почти
до вечера. Даже обычно малочувствительный Севка заметил, что выгляжу я
какой-то угнетенной и безрадостной. Это, однако, не помешало ему врубить в
машине музыку на полную громкость да еще и фальшиво подсвистывать любимой
"Агате Кристи".
Мы ехали в пригородный санаторий, где не очень часто, но регулярно
проводили выходные дни - селились в номере "люкс", парились в баньке,
плавали в бассейне и танцевали вечером на легкомысленной дискотеке. Летом
брали лодку и плавали по озеру или бродили по лесу в поисках ненужных
грибов. Севка, если находилась подходящая компания, резался в преферанс или
играл на бильярде. Чаще всего с нами ездил и Егорка, но он в четверг
засопливил и его оставили дома с Симой. Сима была сестрой Севы и жила с
нами почти с рождения Егорки. Как раз тогда она развелась с
мужем-наркоманом, и нормальная семья, где не было проблем снижения
ежедневных доз, поисков самых лучших наркологов и кошмаров абстинентных
состояний, а был смешной кудрявый и пухлогубый младенец, казалась ей
истинным раем.
Мы с Севой не возражали, дом большой, места всем хватит. Постепенно
Сима стала практически главой семьи - все покупки, уборка, ремонт, а также
прочие бытовые проблемы легли на ее плечи. Севка с утра до ночи пропадал на
работе, я занималась Егоркой, не доверяя малыша никаким нянькам и
гувернанткам, так что все хозяйство оказалось взваленным на мою золовку.
Мы с Севкой иногда с ужасом представляли, что будет, если Сима снова
выйдет замуж и переедет, мы тогда просто погибнем. Я до сих пор так и не
научилась правильно вести себя с прислугой. Горничные, кухарки и садовники
казались мне угнетенными, практически порабощенными существами. Наверное, я
из чувства раскаяни
